"...Его я просто полюбил:/Он бодро, честно правит нами;/Россию вдруг он оживил/Войной, надеждами, трудами."
Так писало Наше Всё в 1828г. Очень даже современенько. Друганы сидят по ссылкам и каторгам, а ты, типа, вдруг испытываешь чувство горячей. Современенько и то, что после этого стиха "стали взводить на него обвинения в ласкательстве, наушничестве и шпионстве перед государем" (Шевырев). Те, кто взводили, кстати, отвратительны. На царя и карьеру они, небось, не взводили. А на споткнувшегося приличного -- завсегда пожалуйста.
А вот -- самое современное, оно же неизбывное: неуклюжая попытка продаться ничему не помогла. Полюбленный царь наложил резолюцию: «это можно распространять, но нельзя печатать». Перефразируя отца-основателя интеллигенции (тайного советника, по долгу службы подписывавшего смертные приговоры), вы -- часть той силы, которая постоянно стремится продаться, но нечасто находит покупателя.
Я не говорю о русских фашистах, типа Достоевского и Тютчева. Я пропускаю буквально всех хороших поэтов 20-го века. Они жили в страшное время, и не мне их судить. Я вообще не на людей наезжаю, а на традиционную интеллигентскую схему. Полное отстутствие действия (в лучшем случае -- дать интервью или подписать письмо). Непрерывный трендеж, от слова тренд. Мое, мол, дело -- указать путь (именно указать, а не продумать), а плебс пусть реализует.
Трендеж -- безответственный, и совсем не безобидный. Сколько раз я слышал на кухнях рассуждения о том, что Россию спасут только расстрелы! Часто -- растрелы тех, кого я и сам не люблю, но расстрелы. Поразительное неверие в силу слова. Ненависть к морализму, и при этом -- высочайшая моральная планка. Которую они никак не относят к самим себе. "Я ним перестал здороваться -- он в ящик пошел работать. Я, конечно, и сам работал в ящике, но меня тогда ни на какую другую работу не брали", и тп. В общем, расстреляли кого-нибудь на словах, дали эзотерическое интервью Правде, отметились на вернисаже, и можно на дачу отваливать с чувством выполненного долга.
Трендеж -- безответственный, и совсем не безобидный. Сколько раз я слышал на кухнях рассуждения о том, что Россию спасут только расстрелы! Часто -- растрелы тех, кого я и сам не люблю, но расстрелы. Поразительное неверие в силу слова. Ненависть к морализму, и при этом -- высочайшая моральная планка. Которую они никак не относят к самим себе. "Я ним перестал здороваться -- он в ящик пошел работать. Я, конечно, и сам работал в ящике, но меня тогда ни на какую другую работу не брали", и тп. В общем, расстреляли кого-нибудь на словах, дали эзотерическое интервью Правде, отметились на вернисаже, и можно на дачу отваливать с чувством выполненного долга.
И наконец -- самое любимое. Вещать на всю страну с видом усталого эксперта. Я, мол, всё понимаю, все секретные пружины и скрижали, но вам, дуракам, объяснять утомился. По сути, если убрать натруженное гуглом и википедией, все эти объяснения -- пустышки. Как писал Ильф, "оратор вкрадчивым голосом плел общеизвестное". Но постоянно, за кадром или прямо в нем, -- геноцид.
Я -- тот самый дурак, которому вы утомились объяснять. Я -- дурак, и глупость моя никак не дает мне утомиться. Поэтому я и заявляю вам по-пацански, чисто конкретно. Заявляю вам, и себе, потому что ко мне всё это относится стопроцентно. Никого ваше мнение не... волнует, если вы не готовы за базар отвечать. Сидите, и пишите в своем углу, если можете. Никто вас на площадь не вызывал, ваше задание было -- думать. Вы это задание с треском провалили. Не можете думать, тогда хотя бы чувствуйте. Хотя бы публично выразите свою позицию (вы -- знамениты, вас услышат). Выразите четко. Никому не нужны рассуждения о том, что все "немного неправы". Эти рассуждения -- приговор жертвам.
Я -- тот самый дурак, которому вы утомились объяснять. Я -- дурак, и глупость моя никак не дает мне утомиться. Поэтому я и заявляю вам по-пацански, чисто конкретно. Заявляю вам, и себе, потому что ко мне всё это относится стопроцентно. Никого ваше мнение не... волнует, если вы не готовы за базар отвечать. Сидите, и пишите в своем углу, если можете. Никто вас на площадь не вызывал, ваше задание было -- думать. Вы это задание с треском провалили. Не можете думать, тогда хотя бы чувствуйте. Хотя бы публично выразите свою позицию (вы -- знамениты, вас услышат). Выразите четко. Никому не нужны рассуждения о том, что все "немного неправы". Эти рассуждения -- приговор жертвам.
Я понимаю, вы -- западники, и во всем повторяете поведение Запада: осуждение на словах, и газовая труба -- по вене. И ведь знаете, блин, что никакие реверансы не помогут, когда разгулявшиеся славянофилы придут вас курочить. Раскурочат, и не заметят, потому что они вас за людей не считают.
Есть, конечно, среди интеллигенции приличные люди, от Толстого до Капицы до Макаревича. Но я думаю, их процент -- ниже среднестатистического. И главное, среднестатистические люди не трындят о морали и мировых проблемах, и не записываются в совесть нации. Поэтому с них и спрос меньше.
Есть, конечно, среди интеллигенции приличные люди, от Толстого до Капицы до Макаревича. Но я думаю, их процент -- ниже среднестатистического. И главное, среднестатистические люди не трындят о морали и мировых проблемах, и не записываются в совесть нации. Поэтому с них и спрос меньше.
No comments:
Post a Comment